Итак, поезд истории подал гудок и, медленно скрепя колёсами, двинулся к конечной станции.
  Первые лучи солнца коснулись и окрасили в золото кремовую шерсть незнакомки, что лежала на поляне, вытянувшись в привычной для неё размеренной позе, размышлявшей, видимо, о каких-то своих мыслях. Издалека казалось, будто у кошки отсутствуют кончик хвоста, уши и концы лап, причём переход этот был отмечен плавным градиентом, характерным для этой особы. Сейчас она как никогда походила на призрака, духа, что спустился с небес. На самом же деле секрет состоял в том, что указанные выше «пробелы» были чёрного цвета и сливались с пролеском, близ которого, собственно, и отдыхала кошка. Ярко-синие глаза выделялись на фоне этого необычного явления, в них стояла усмешка и понимание чего-то неизвестного. Неизвестная нежилась в этих первых лучах и смотрела немигающими глазами на восток. Туда, откуда вырывался этот прекрасный цвет, красноватого оттенка. Первые лучи окрасили горизонт, превратив его в прекрасную, немного прозрачную, смесь красного и золотистого. Словно по мановению волшебной палочки, начали исчезать последние звёзды, сумрак ночи рассеивался, уступая ведущую роль в этой игре своему неукротимому оппоненту – утру. Смена дня и ночи – Шатани видела природу в это время неоднократно и уже привыкла. Но сегодняшний восход небесного светила предвещал что-то особенное. Возможно, кошка, наконец, найдёт достойного оппонента для своих бесед. В последние две недели никто не доставил ей подобного удовольствия. Коты племён – достаточно импульсивные, но они встречались довольно редко и в большинстве случаев шипели на одиночек. Говорить же о домашних? Что же, среди них, бывает, попадаются коты с мозгами, но их мысли заняты только Двуногими и тем, как им угодить, а соответственно, рассуждения их довольно скучны и однообразны. С одиночками было сложнее, ведь как-никак их самоназвание говорит само за себя. Они боятся таких, как Шатани – бродяг, не стремятся доверять им секреты, в большинстве случаев пересекаясь с племенами. Итак, сегодня странная кошка хотела почувствовать… чудо.
  Вздохнув, Шатани повернула голову к своим лапам, и… чуда не произошло. Не произошло вообще ничего интересного, разве что какая-то мошка вылетела из густой травы, где она возлежала («лежала» - как банально это звучит). Где-то вдалеке, в пролеске, лесной лекарь – дятел – запел свою монотонную песню. Стук потревожил кошку, и она заметно напряглась. В этот момент Шатани была необычайно красива: солнечные лучи оставили её кремовую шёрстку в покое, позволяя разглядеть гордо поднятую голову на точёной, изящной шее; прищуренные в ожидании чего-то глаза; мускулистое, поджарое тело выражалось теперь чётко, а не размыто, как при первых лучах – на призрак кошка более не походила; на неширокой грудной клетке явно выделялся, пробиваясь сквозь окаймляющую его шёрстку, шрам. Но напряжение это пропало буквально через пару секунд, потому стороннему наблюдателю (если, конечно, таковой существовал), недолго пришлось бы наблюдать за этим довольно интересным явлением.
  Голова кошки вновь вернулась к изучению того, что находилось близ чёрных лап, синие глаза свернули в лучах рассвета. Итак, если смотреть со стороны, то кошка просто рассматривала свои лапы. На самом же деле Шатани  концентрировалась на одной точке, позволяя себе словно подняться над Землёй и улететь туда, где никто не сможет её потревожить. Собственно, это место было знакомо кошке с детства. Пустота, в которой вдруг резко появлялись, а затем не менее резко менялись картины: то мелкая речушка, несущая свои воды в море; то водопад, обрывающийся на склоне, падающий и разбивающийся на мириады брызг, открывающий прекрасный вид и задающий свободное падение; то поле, по которому так приятно было бегать, перебирая лапами. Всё это было привычной картиной, которая могла помочь пережить боль. Шатани называла это «трансом». В транс кошка привыкла входить во время тренировок с отцом, транс помогал ей не обращать внимания на пресловутую боль, позволял измождённому телу отдыхать прямо во время тренировок. Отец называл это даром – уметь столь ярко представить ту или иную картинку и поселиться в ней, одновременно следя за местностью, замечая же все действия и чувства оппонента, изменения в природе и другие необходимые вещи. А Шатани именно селилась в своём воображаемом доме, где она могла быть кем угодно, где могла делать всё, что ей не захочется, где она была так свободна. Она вела котов за собой на битву; она вела долгие беседы с другими котами и кошками (конечно, ей «отвечало» её подсознание); она вела себя так, как хотелось её душе. И казалось, будто раны, нанесённые ей, заживают гораздо быстрее, словно они уходили туда, в это самое состояние, покидая юную кошку раз и навсегда. Так называемый транс разделялся на три состояния – лёгкий (когда, собственно, Шатани могла даже сражаться), умеренный (более удобный при разговоре с собеседником, когда кошка ещё могла вырваться из этого состояния) и глубокий (иногда его называют ещё «провалиться в забытье»; более похож на сон, так как реакции на окружающие предметы не происходит). Сейчас кошка находилась в промежуточном состоянии между умеренным и глубоким трансом, уверенно балансируя, словно канатоходка в цирке Двуногих, между гранями двух поглощающих пропастей. Она словно стояла на тонкой верёвочке, что была протянута над ущельями, которые так или иначе не могут соприкоснуться. И Шатани было интересно балансировать на этой ниточке, получая новые впечатления от происходящего.
  Место изменилось. Это была уже не привычная поляна, но кошка всегда относилась к тем существам, что привыкли удивлять, но не удивляться. Уснула или просто перемещена кем-то из них?..

офф: подруга выгоняет гулять, так что старый пост